Обзор спортивной прессы за 17 октября 2008

Андрей АРШАВИН: «ПОКА МЫ СЛОВНО НА КАЧЕЛЯХ»

— Что изменилось в нашей команде после Euro?
— Психология. Игроки теперь не боятся именитых соперников и стали более уверенными в своих силах, что позволяет лучше реализовывать имеющиеся за душой способности на футбольном поле.
— Можно ли говорить о том, что уровень, достигнутый на чемпионате Европы, стал для сборной России базовым?
— Думаю все-таки, что наша игра на Euro была прорывом, и для того, чтобы закрепиться на таком уровне, нужно время. Оно и покажет, способны ли мы это сделать. Класс команды состоит прежде всего в том, чтобы не опускаться ниже какой-то планки. Мы же пока словно на качелях. Вот и второй тайм матча с немцами провели хорошо, но первый-то был, мягко говоря, совсем другим.
— Как можно оценить итоги первых трех матчей отборочного цикла?
— Мы взяли очки там, где обязаны были их брать. И, к сожалению, не смогли прыгнуть выше головы там, где это требовалось. Пока, на мой взгляд, в нашей группе все закономерно.
— То есть Германия — истинный лидер группы?
— На сегодняшний день —  да. Но, надеюсь, мы за это лидерство еще поборемся.
— Нужно ли при этом рассматривать как непосредственных конкурентов и Финляндию с Уэльсом или мерить себя следует только по Германии?
— Сейчас загадывать что-то трудно. Хочется верить, конечно, что мы будем спорить за первое место с Германией, а не за второе с Финляндией и Уэльсом. Но как сложится борьба на самом деле? Надо не расставлять приоритеты заранее, а настраиваться на каждую следующую игру. А там уже поймем, на каком мы свете.
— Можете ли сформулировать, чем эти три матча внушили оптимизм и чем насторожили? — Команда окрепла, выросло самоуважение, появились новые футболисты. Это все радует. А что плохого? Особо вроде бы ничего, за исключением некоторых неудачных фрагментов матчей. Но футбол — игра, в которой побеждать постоянно невозможно.
— Когда будет ликвидирован такой вредный атавизм сборной, как катастрофическая нереализация голевых моментов?
— Когда в нашей команде будут играть мастера более высокого уровня. Если ошибки повторяются из раза в раз — это только недостаток мастерства.
— Вы все время подчеркиваете, что сборной нужна свежая кровь. Можно ли считать таковой Денисова и Дзагоева?
— Да. Они сумели сразу же вписаться в команду и хорошо проявить себя.
— Такого «вливания» достаточно?
— Было бы очень хорошо, появись в следующем году еще парочка новых игроков.
— Откуда же им взяться?
— Сейчас я не могу это предположить, тем более что за нашими юношескими сборными слежу не очень внимательно. Но пример того же Дзагоева говорит о том, что талантливые футболисты в России есть. И только их приход в первую сборную позволит команде двигаться дальше.
— Каковы главные уроки сезона-2008 в целом?
— Главный — мы осознали, что можем играть с любой командой. И еще — что можно играть в футбол, живя, как люди, полноценной жизнью. Раньше это было доступно только игрокам «Зенита». — Зенитовцы перенесли свой новый дух в сборную?
— Дело не в нас, а в главном тренере. Хиддинк по-хорошему раскрепостил нас, что сразу же дало результат.
— Многие специалисты связывают прорыв в игре российской сборной с вашей блестящей игрой. А сами вы как оцениваете свой сезон в национальной команде?
— Я считаю, что и раньше играл неплохо. И что ничего выдающегося в этом сезоне не показал. Да, он стал совершенно особенным с точки зрения завоеванных титулов — Кубок УЕФА, Суперкубок, бронзовые медали чемпионата Европы, — но качество моего футбола при этом не изменилось.
— Согласны ли вы с бытующим мнением, что уровень футбола в турнирах сборных, а соответственно, и интерес к ним падают?
— Нет. Мне кажется, уровень топ-сборных очень высок. А какой ажиотаж вызывают их матчи в своих странах! Если на тренировку сборной Германии — на тренировку! — приходит семьдесят тысяч человек, то о каком падении интереса можно говорить? Не уверен, что даже «Реал» или «Милан» способны собрать такую аудиторию на предматчевом занятии.
— В России тоже небывалый взрыв интереса к футболу — и прежде всего к сборной. Как его поддерживать и развивать?
— Только результатами. Если национальная команда будет побеждать, интерес к футболу станет расти и дальше. Мы своеобразный рекламный щит всего российского футбола.
— Это добавляет ответственности?
— Когда выходишь на поле, об этом точно не думаешь. Но в принципе мы понимаем, что именно от нашей игры во многом зависят инвестиции в футбол, желание приобщать к нему детей, интерес к нашей игре в обществе.
— Не жалко, что такой яркий сезон сборной закончился и перерыв продлится до марта?
— Отдыхать тоже нужно. Специфика существования сборной такова, что подобные перерывы неизбежны. Надеюсь, что к следующему году мы ничего из вновь приобретенных качеств не растеряем.
— То есть со следующим годом связываете большие надежды?
— Пока, если честно, об этом вообще не думал. Главное — не останавливаться на достигнутом, потому что любая остановка ведет только к регрессу. А мы должны прогрессировать.

Ян КОЛЛЕР: «СПАСИБО САМАРЕ!»

— Как отнеслись к словам Кобелева, что к вам и приблизиться страшно?
— Думаю, он это сказал под воздействием эмоций. Такое иногда бывает.
— А вы часто говорили после игр что-то подобное под воздействием эмоций?
— Иногда бывает такое состояние, что я знаю: лучше не говорить ничего. Или сначала глубоко-глубоко вздохнуть и только потом начать отвечать на вопросы. Но игрокам в этом плане все-таки проще: они-то могут отмолчаться. В отличие от тренеров.
— Тогда же Кобелев раскритиковал тактику вашей команды. И вообще в российской прессе в последнее время иногда пишут: «Крылья» играют в атаке только на Коллера и действуют примитивно. Что скажете?
— У меня нет такого ощущения. Например, гол, который принес победу над «Спартаком», был забит без моего участия. У нас много вариантов ведения игры. Конечно, я очень стараюсь быть как можно более полезным команде, и партнеры это чувствуют и стараются помочь мне проявить сильные стороны. По-моему, это вполне естественно, и не думаю, что обедняет нашу игру.
— Будь вы тренером такого футболиста, как Ян Коллер, как бы старались использовать его наилучшим образом?
— Я играл во многих командах у многих тренеров, но особых различий в заданиях не было. Когда мы обороняемся, должен закрывать свою зону и приходить в нашу штрафную при «стандартах». А в атаке цепляться за все мячи и стараться выигрывать верх. Все остальное — нюансы. По крайней мере прессинговать соперника в течение всех девяноста минут меня ни один коуч не заставлял.
— Вы футболист очень специфичный. Тренеры обсуждают с вами какие-то нюансы, которые вам наверняка виднее, чем им?
— Мне в этом плане повезло: за всю карьеру не встречал ни одного тренера-диктатора. Да и вообще у меня не было тренера, с которым бы сложились плохие отношения.
— Но «Монако», например, играл так, что проявить себя у вас не было никакой возможности.
— Согласен. Но что делать: таков французский футбол — все играют сами за себя.
— Вы как-то пытались повлиять на ситуацию? Пойти к тренеру, стукнуть кулаком по столу?
— Я, привыкший к коллективному футболу, конечно, поначалу страшно переживал. Не за себя, за команду, которая могла бы добиваться других результатов, играй иначе. Но потом понял, что ничего изменить не смогу, если люди привыкли к такому футболу с детства.
— Смирились?
— Просто старался добросовестно исполнять свою работу, считая, что смогу проявить себя. Но сейчас-то, конечно, футболисту такого склада, как я, не посоветую идти во французский чемпионат.
НЕЗАПЛАНИРОВАННАЯ КАРЬЕРА
— До вашего прихода в «Крылья» я видел по телевизору множество матчей с вашим участием, но запомнились, признаюсь, только голы. А сейчас больше внимания обращаю на другое: колоссальный объем черновой работы, в том числе в обороне.
— Я всегда так играл, просто сейчас очень хорошо чувствую себя физически.
— И никогда не чурались черновой работы? Не страдали звездной болезнью? («Звездняком?» — переспросил Ярошик и принялся подробно объяснять Коллеру смысл вопроса. — Прим. А. Э.)
— Нет. Мне все очень трудно давалось, и я никогда не имел оснований чувствовать себя звездой. Родился в деревне, долго играл за маленькие команды, где и тренировки-то были не каждый день. Никто не верил, что я стану футболистом.
— Кто вас поддерживал в тот период?
— Родители. Я ни разу не слышал от них совета заканчивать с футболом.
— Вы с самого детства были выше сверстников?
— Да. Но особенно резко вырос, когда мне было пятнадцать.
— Стеснялись своего роста?
— Конечно. Вы же знаете, как относятся мальчишки к тем, кто не такие, как все. Кто в очках, например.
— Я это испытал на себе в полной мере, но, признаюсь, думал, это только у нас так...
— Ну да! Мне иногда очень несладко приходилось, можете поверить.
— И что вы делали для изживания комплекса?
— Ничего. Со временем он как-то сам прошел. Огромным событием в этом плане для меня стало приглашение в «Спарту»: стало ясно, что я могу состояться как футболист.
— Переход из «Спарты», с которой вы стали чемпионом страны и обладателем Кубка Чехии, в скромный бельгийский «Локерен» не был шагом назад?
— Нет. В «Спарте» я играл не так много, а в «Локерене» попал к тренеру, который очень кропотливо развивал мои лучшие качества. Именно там я и раскрылся.
— Примерно в те годы я брал интервью у знаменитого тренера Йозефа Венглоша, который тогда работал в Словакии. Он рассказал, что создал целую систему подготовки молодых футболистов к жизни на Западе. Как себя вести в команде, как общаться с прессой.
— О, супер, я не знал! Это нужно было сделать обязательно в каждой стране Восточной Европы.
— В Чехии такое было?
— Нет, у нас в то время мало кто знал изнутри мир западного футбола так, как Венглош. Долгое время уезжать разрешали только тем игрокам, кому за тридцать. А людей, тренировавших западные клубы, у нас просто не было.
— Если бы кто-то планировал вашу карьеру, она и должна была бы получиться именно такой: маленький европейский клуб — серьезный — наконец, большой: «Локерен» — «Андерлехт» — дортмундская «Боруссия».
— Пожалуй. Но так получилось само собой.
— Трудно пришлось поначалу? Хоть раз возникало желание все бросить?
— Ни разу. В «Локерене» уже играли чехи, так что особых проблем не было. Хотя, конечно, если бы кто-то еще дома готовил к отъезду, оказалось бы проще. Думаю, вам о том же самом не раз говорили и российские игроки, у которых были те же проблемы.
— Приглашение в «Боруссию» восприняли как нечто сказочное?
— Нет. Я уже полностью верил в себя, чувствовал, что готов играть в солидном клубе. У меня ведь был опыт Лиги чемпионов: в составе «Андерлехта» играл и с «Реалом», и с «МЮ».
— Тогда бельгийский футбол — и клубы, и сборная — занимал куда лучшие позиции, чем сейчас. Почему он сейчас так сильно отстает, скажем, от соседнего, голландского?
— Думаю, дело в работе с резервами. В Бельгии нет таких школ, как у «Аякса».
— Зато в Бельгии было много всяких околофутбольных скандалов: подкупы, банкротства.
— Я слышал, что там есть какая-то коррупция, но сам ни разу ни с чем подобным не сталкивался.
НЕПОХОЖАЯ КОМАНДА
— Чем «Крылья» отличаются от команд, в которых вам приходилось выступать прежде?
— Это, наверное, самая дружная команда из всех, за которые мне доводилось играть.
— В чем это выражается?
— Это очень сложно объяснить, такое можно только прочувствовать.
— Попробуйте все-таки.
— Я бы сказал так: в других командах все объединялись только на поле. За его пределами коллектива не было.
— Не могу поверить, что в той же «Боруссии» не было team spirit, командного духа.
— Конечно, он был. Но, повторю, только во время матчей. А в остальном каждый был сам по себе. В «Крыльях» же я сразу почувствовал нужность команде, ее поддержку. И мне это было очень важно, ведь я приехал в Самару в очень непростой период. Сборная неудачно сыграла на Euro, а до этого у меня не задалось в «Нюрнберге». Команда вылетела из бундеслиги, у меня были проблемы с фанатами. Точнее, у них со мной. Когда мы играли в Дортмунде с «Боруссией», стадион очень тепло встретил. Разумеется, я в ответ тоже поприветствовал трибуны — как иначе-то? И некоторые фаны «Нюрнберга» из-за одного этого жеста меня возненавидели. В общем, в Самаре я действительно нуждался в поддержке и очень рад, что получил ее. То, что я сразу почувствовал себя своим, было куда ценнее. И вообще я очень быстро понял, что в России совсем не такие отношения между людьми, как во многих других странах. Мне, считающему себя коллективным человеком, это очень дорого. Ситуацию я понял еще по первому разговору с Леонидом Слуцким: он сразу сказал, насколько для него важно, чтобы все были заодно. Приехав сюда, я сразу почувствовал, что это действительно так. Это придает столько дополнительных сил!
— Да уж, судя по игре, вы никак не похожи на человека, уставшего от футбола.
— Конечно, не устал. И очень хочу, чтобы мы командой чего-то добились. Когда побеждаешь — совсем другая жизнь. И есть огромное желание вновь окунуться в атмосферу еврокубков. Без нее — не то.

Александр МОСТОВОЙ: «В „СПАРТАК“ НЕ ЗОВУТ»

— Что за дела привели в Москву?
— Сейчас живу между Испанией и Россией. Месяц здесь, три месяца там. С Испанией связывают только дети, Саша и Эмма. Сыну одиннадцать лет, дочке — восемь. С их матерью я в разводе, но с детьми общаюсь. Они, как и я, живут в Марбелье. Больше за границей ничего не держит. Никакого бизнеса у меня там нет.
— А в Москве у вас, кажется, ресторан?
— Да. Но много времени он не отнимает. Я бы хотел остаться в футболе. Это мое, родное. То, в чем разбираюсь лучше всего.
— Что же мешает найти футбольную работу по душе?
— Так не зовут никуда!
— Разве вас не приглашали в «Спартак» на должность спортивного директора?
— Это все слухи, не верьте. Никто из руководства клуба мне не звонил. Из «Спартака» я давно ни с кем не общался, кроме начальника команды Жиляева. С ним-то еще по «Красной Пресне» знаком.
— Прошлогодние переговоры с «Ростовом» — из той же оперы?
— А вот это правда. В «Ростов» мы собирались идти своей командой — Шалимов, Писарев и я. Шаля стал бы главным тренером, а мы с Кольком должны были определиться. Один был бы помощником, другой — спортивным директором.
— Почему не получилось?
— По-моему, ростовскому начальству мы показались слишком правильными. Сразу предупредили, что хотим работать честно, без всяких подковерных игр. Наверное, в первой лиге нужны люди более хитрые, умеющие решать любые вопросы.
— Как нынче строится ваш день?
— Живу в свое удовольствие. Иногда хоть до часу дня могу проспать. Потом с друзьями играю в теннис, футбол, хоккей. В Москве за последние десять лет ни разу не был в кино — а сейчас хожу с радостью. Теперь я редко с вечера могу сказать, как пройдет следующий день.
— Это можно назвать счастьем?
— Я постоянно задаю себе этот вопрос! Кто знает, в чем оно, счастье? Когда-то я просыпался в шесть утра и в двадцатиградусный мороз бежал с бутербродом в кармане на автобус — чтоб успеть на тренировку. Два часа пилил в один конец. Но был счастлив. Потому что мечтал стать футболистом и другой жизни не представлял... Мой нынешний период трудно охарактеризовать одним словом. Конечно, здорово, что могу себе позволить ни от кого не зависеть. Что не должен ходить на службу и просиживать там каждый день штаны с девяти до шести. С другой стороны, хочется какой-то определенности. Все-таки сорок лет. Многие из тех, с кем я играл, уже при деле.
— Часто говорят, что выглядите моложе своих лет?
— Девушки — часто. До смешного доходит. «Как ты на футболиста Мостового похож!» — слышу от некоторых. Отвечаю: «Так я и есть Мостовой». — «Не-е, он старый. А ты слишком молодо выглядишь...» Наверное, гены хорошие. Маме тоже ее возраст никто не дает. Порой встречаю своих ровесников — страх и тихий ужас. Как-то подошел мужик: «Саня, помнишь, в школе ЦСКА вместе тренировались? Правда, я на пару лет моложе». Но выглядел лет на десять старше меня. Я себя так никогда не запущу. Душой-то молод. Если б не проблемы со спиной...
— А что у вас со спиной?
— Межпозвоночная грыжа. Еще в «Пресне» во время матча неудачно упал. С тех пор мучаюсь. Из-за грыжи все время приходилось играть на уколах.
— Мы об этом никогда не слышали.
— Я не афишировал. Хотя прихватить могло в любой момент. Помню случай. Приехали с «Сельтой» в Мадрид на матч с «Реалом». Утром в номер звонит массажист — будит на завтрак. Я кладу трубку, поворачиваюсь к Карпину, с которым на выезде всегда жил в одном номере, — и вдруг заклинило спину. От боли потемнело в глазах. Даже повернуться не в состоянии. Кричу Карпу: «Зови врача». Тот примчался, три укола новокаина сделал, причем не в задницу, а прямо в спину. Отпустило маленько. И вечером я вышел на игру. Такой матч нельзя было пропускать. Сыграли 1:1, а я гол забил.
Похожая история в том же Мадриде приключилась в 91-м. У «Спартака» был ответный четвертьфинал Кубка чемпионов. Перед игрой так разболелась спина, что ходить не мог. Доктор Васильков всего обколол, но о выходе на поле не было и речи. Ребята и без меня справились. Вынесли «Реал» — 3:1.
— Неужели за столько лет не смогли вылечиться?
— Делал томографию позвоночника. Врачи сказали, что операция ничего не гарантирует: «С этой травмой тебе придется жить. Либо поменьше нагружай спину, либо терпи». Я и терплю. Вчера побегал по корту с ракеткой — сегодня с утра таблетку выпил. А недавно так с друзьями погонял в футбол, что после этого два дня из квартиры выползти был не в силах. Спина дико болела.
ОДЕССКИЕ ТАБЛЕТКИ И РУБАШКА ОТ ВЕРСАЧЕ
— Однажды вы сказали: «Никогда не буду проводить прощальный матч, потому что видел, как это делается, — неприятно...» Что за матч имели в виду?
— Был в «Сельте» сербский нападающий Гудель. Когда у него закончился контракт, ему предложили остаться в клубе. Вскоре что-то изменилось, и серба из команды попросили. Позже там со многими так поступали. Люди отдали «Сельте» по десять лет, а о них на прощание вытирали ноги. Гудель, расставшись с Виго, еще полтора сезона играл в «Компостеле». А потом руководство «Сельты» неожиданно объявило, что устраивает для него прощальный матч. Я поразился: откуда такая забота?
— Откуда?
— Просто клуб задолжал Руделю приличную сумму. Вот и нашли компромисс: «Сельта» организует ему проводы из футбола, отдает все сборы от этой игры — и они в расчете. Гудель согласился. Но обставлена игра было настолько некрасиво... Мало кто умеет сделать все тонко и тактично. Вот у Аленичева прощальный матч удался на славу! Блестящая организация, полный стадион, в соперниках — ветераны «Реала».
Мне, кстати, в Виго год назад тоже предлагали устроить прощальный матч. Отказался. Такой, как у Гуделя, я не хочу. А провести все, как у Аленичева, там нереально. К тому же всему свое время. В Виго у болельщиков сегодня другие кумиры.
— «Сельта» с вами расплатилась по контракту?
— Нет. Уже четвертый год жду. Недавно бывший президент клуба пригласил на обед. Извинялся за задержку. Но что с него возьмешь? К «Сельте» он больше отношения не имеет.
— Помните, когда самому себе сказали: все, заканчиваю играть?
— Такого момента, как ни странно, не было. 2004 год — пожалуй, самый тяжелый в карьере. Скандал в сборной на чемпионате Европы, уход из «Сельты», которая вылетела из примеры, развод... И полная неопределенность — то ли остаться в Испании, то ли вернуться в Россию.
— А дома варианты были?
— Звали в «Динамо» и «Москву». Юру Белоуса знаю давным-давно. Он сразу сказал: «Для тебя в команде дверь открыта в любую минуту». И условия были неплохие. Но ни в «Москву», ни в «Динамо» я не рвался. До последнего ждал приглашения от «Спартака». Хоть нигде не говорил об этом.
— Почему не дождались?
— Наверное, побаивались со мной связываться. Не всякий тренер отважится взять в команду опытного и авторитетного игрока. В итоге отправился в «Алавес». Правда, через пару месяцев понял: второй дивизион не для меня. Потом еще года два периодически раздавались звонки от менеджеров. Хочешь поиграть в Америке? Или в Эмиратах? Или в Японии? А я сидел и думал: вот еще, в 37 лет одному тащиться на край света...
— Денег бы заработали.
— Мне, слава богу, хватает. Жизнь и так коротка — стоит ли ее усложнять? Обрекать себя на лишние трудности? Сильно сомневаюсь, что сезон в Японии сделал бы меня счастливее. Многое пришлось бы резко поменять. Да и местный футбол мне не очень интересен.
— В «Алавесе» вас судьба свела с веселым владельцем клуба Дмитрием Питерманом. Каким поступком он особенно поразил?
— Более забавных персонажей в футболе не встречал. Над ним вся Испания угорала. Питермана это совершенно не смущало. Наоборот, радовался, что о нем говорят. Умышленно создал такой имидж. Когда был президентом «Расинга», спокойно перед игрой выходил к центральному кругу в рубашке от Версаче. Расшитой золотом так, что глаз резало на солнце. Подкидывал мяч и показывал, как команда должна разминаться. В «Алавесе» тоже чудил будь здоров. Питерман хотел быть в одном лице президентом клуба, главным тренером, селекционером, врачом и массажистом. Его интересовала любая мелочь. Как-то доктор раздал витамины. Следом в раздевалку зашел Питерман: «Что за таблетки? Нет, ребята, их принимать не надо. Выбрасываем. Лучше вот эти». И вытащил из кармана упаковку таблеток. С надписью на украинском.
— А что врач?
— Схватился за голову. Он о таких и не слышал. Пришлось игрокам жмуриться и глотать. Президент приказал!
Питерман в разгар тренировки мог закричать: «Стоп». Все замирали, смотрели на него. Он тыкал пальцем: «Ты и ты будете бегать от ворот до ворот. Сто раз». Повернется к другим игрокам: «А вы включаете магнитофон и под музыку делаете растяжку». Цирк! Однажды вышли на тренировку. Вскоре появился Питерман: «Мне здесь не нравится. Побежали на другое поле». Перебрались туда. Через пару минут услышали: «Тут слишком ветрено. Возвращаемся обратно». И понеслись назад.
Самое удивительное, что в тот год «Алавес» все же сумел пробиться в примеру. Питерман потом звонил, благодарил. Сказал, что в успехе команды и моя заслуга есть. При всех его чудачествах и закидонах, Питерман человек слова.
— Куда он пропал?
— Говорят, где-то в Америке. От футбола отошел.